Чёрная банда

(из воспоминаний Купавченко Николая Пантелеевича)

Черная банда в Чалдайском ленточном бору появилась весной 1920 года. Поздней осенью 1919 года из состава партизанского отряда дезертировал из Семипалатинска (в то время губернский город) житель села Романовки (нынче совхоз Маралдинский) Павлодарского района (тогда Павлодарского уезда) Найда Леонтий. Все годы первой мировой войны он участвовал в боях. Царским правительством Найда был награжден 4 крестами, полный кавалер Георгиевских крестов. Зимой 1919-1920 гг. Найда подыскивал людей из подонков общества: уголовников, врагов, жуликов, разложившего элемента, и вооружался. Была создана группа головорезов, которая о себе заявила весной 1920 года. Командовал группой Найда. «Политкомиссаром» в его группе был Федор Федорович Ударов. Люди говорили тогда, что Ударов, житель города Славгорода, имел звание полковника царской армии. Вполне возможна бандитская «утка». Начальником разведки был Зайченко Константин. Он житель теперь уже несуществующего маленького поселка Безводное Щербактинского района. Палачом банды был очень крупный рыжий мужчина по национальности татарин.

Собрался элемент, жаждущий дикого разгула и человеческой крови. Шайка Найды занималась грабежом и убийством, за что люди прозвали их «Черной Бандой».

В то время почти в каждом селе были партяйчейки и комсомольские ячейки. Банда ловила коммунистов, комсомольцев, милиционеров, людей, занимающихся революционной деятельностью, активистов Советской власти и не расстреливала, а рубила. В большинстве случаев рубил людей рыжий татарин. В музее им. Потанина есть фотографии двух зарубленных милиционеров.

Есть фотография моего отца, Купавченко Пантелея Антоновича, зарубленного 1 апреля 1921 года в бору вблизи села Садык-Ащи Щербактинского района. В этот день банда сделала налет на село Садык-Ащи, схватила моего отца - Купавченко П.А. - и Бронова Николая, жителей села Галкино, Васильева - жителя села Чигириновка Щербактинского района. Все трое в то время работали на лесопильном заводе предпринимателя Королева. Со связанными мокрой веревкой руками, ночью вывозили в бор на казнь. Отца казнили отдельно. Его труп мы не нашли. Только в 1923 году летом житель села Александровка Щербактинского района гражданин Статилко приехал в Галкино и сказал моей маме о том, что в таком-то месте он видел остатки одежды: папаху из белой козьей шкуры (тогда они были в моде) и белые шерстяные носки с черными каемками вверху. Такие носки вязала отцу моя мама. От Галкино до Садык-Ащей около 50 км. По чертежу Статилко мама и я легко нашли нужное нам место, белую папаху и белый шерстяной носок с черной каемкой. Мама признала свою работу. Вещи привезли домой. Мама хотела сделать захоронение найденных вещей, но родственники воспротивились желанию мамы по той причине, что не было найдено ни одной косточки - все растащили хищники. Мама и я долго искали кости вокруг места, где лежали вещи, но тщетно. Бронова и Васильева в одной кошевой вывезли в бор на казнь вместе. Первого рубил русский человек с шашкой. У Бронова была до половины разрублена левая сторона шеи (я это видел). Смерть наступила мгновенно. Когда бандиты пришли на квартиру забирать Васильева, то он инстинктивно, по моему мнению, стал думать о спасении. Он обмотал шею длинным шарфом (из козьего пуха). В ту пору была мода носить шапки из телячьей шкуры, с ушами до колен. Поверх шарфа Васильев обмотал свою шею ушами шапки.

Рубить Васильева стал казах тесаком. Несколько ударов по шее тесаком не дали результатов палачу, Васильев стоит. (тело Бронова уже закончило свои смертные конвульсии). Тогда бандит начал бить тесаком по голове Васильева. Когда была разрублена шапка и кожа на голове, полилась по лицу Васильева кровь. Не теряя сознания, он упал и начал имитировать предсмертные конвульсии. Палач горстью снега растер кровь на лице своей жертвы, сказал: «Бисмеллях». И палачи уехали в село. Васильев хорошо знал расположение бора, поднялся и по глубокому снегу напрямик пошел к смологонам. Последние его приютили, но вскоре собаки подняли лай - по следу приехали бандиты. Беглеца спрятали на русской печи за «больной» старухой. Все три избушки, сарай, кладовки, стога сена обыскали бандиты, но Васильева не нашли. На вопрос бандитов: не видали ли проходящего здесь человека? Смологоны ответили: «Не так давно собаки сильно лаяли вот в том направлении». Бандиты уехали. Утром хозяин - смологон увез Васильева в Павлодар, сдал в больницу, где залечили его раны на голове. В 1937 году Васильев был репрессирован, и к семье больше не вернулся, погиб, но - как не знаю.

Города и рабочие центры России получали слишком скудное продовольственное снабжение. Люди голодали, жестокий неурожай охватил все Поволжье. Многолетней войной экономика России была подорвана. Некоторые отрасли промышленности упали до нулевых показателей. Западнее Урала до границы с Польшей - окончательно было подорвано сельское хозяйство. Из малотоварного оно превратилось в натуральное хозяйство. Что производил крестьянин, то и употреблял. Хлеб был у зажиточной части крестьян в Сибири, включая восточную и северо-восточную части Казахстана. Но крестьянин Сибири хлеб отдавать никому не хотел. В городах, рабочих центрах России, Поволжья люди умирали с голоду. Миграция людей из голодных мест в Сибирь не ослабляла жестокое свирепствование голода. Хлеб надо было взять у зажиточного крестьянина Сибири, направить его голодающим Центральной России и Поволжья. Молодое Советское правительство издало декрет, подписанный В.И. Лениным, «О продовольственной разверстке» - продразвестке. Из числа членов компартии и рабочего актива были созданы отряды по продразверстке и посланы в хлебные места для заготовки хлеба и другой продукции и отправки продовольствия голодающим. В село Галкино прибыл уполномоченный по продразверстке рабочий Петрограда Киселев, за зиму 1920-1921 года он много отправил хлеба из села. Киселеву в работе по продразверстке большую помощь оказывали совдепы.

В первых числах апреля 1921 года с третьей улицы на первую я пришел к дедушке и бабушке погостить. Ярко светило солнце, интенсивно таяли остатки снега. Мы с дедушкой стояли у ворот. По улице проехали на лошадях три наездника-казаха. Среди троих дедушка опознал одного знакомого ему - Аржамбая. Он знал, что Аржамбай в банде. Почувствовав недоброе, дедушка тотчас отправил меня домой. Перебежав площадь, я был остановлен хозяевами углового дома, в следующем за ним размещался Галкинский сельский совет. Подозвав меня к себе, стоявшие сказали: «Не ходи дальше, побудь с нами. Сейчас будут рубить Киселева». И мы из-за угла стали наблюдать за происходящим на улице против ворот сельского совета. (Это было поповское подворье. До революции в доме жил поп). Стояли один против другого двое мужчин - уполномоченный по продразверстке Киселев - и палач банды - огромный рыжий татарин. Черная бархатка жертвы лежала на земле в 2-3 метрах от стоявших. Я весь дрожал от страха и начал было хныкать и звать маму, папа к тому времени уже погиб, возможно, от той же шашки, которая сейчас в лучах солнца поблескивала в руке татарина. На меня пришикнули. Я замолчал, шашка блеснула в воздухе. Стоявшая рядом со мной женщина неистово вскрикнула: «Ой, мамочка!»

Удар пришелся по середине правого уха и разрубил голову Киселева до половины. Палач языком слизал с шашки кровь, протер ее тряпочкой, вложил в ножны, небрежно набросил на лежащую жертву бархатку и ушел в сельсовет. В это время большая группа бандитов хозяйничала в амбаре бывшего поповского двора. В амбаре хранились 74 пары сшитых для Красной армии сапог. В качестве безвозмездной помощи Красной армии их всю зиму шили два сапожника: брат моего погибшего отца, Алексей Антонович Купавченко и Савелий Антонович Мальцев. Все сапоги Черная Банда забрала, взвалила труп Киселева на бричку и перед закатом солнца уехала в бор. Лужа крови осталась на месте гибели Киселева. Трое мужчин из близстоящих домов пришли с лопатами, выкопали ямку и похоронили кровь человека, отдавшего свою жизнь за спасение жизни других. Все было кончено, и я поплелся домой к маме, испуганный, разбитый, уставший. Я шел, а перед моими глазами - мгновенные блески шашки, и какое-то мгновение труп человека, стоявшего за доброе дело. Стоявший уже мертвый человек рухнул на землю. И я неудержимо разрыдался. Как был взят вооружённый наганом Киселев?

Трое верховых привязали лошадей к деревьям, подъехав к ним с огорода. Здание сельсовета состояло из двух комнат и теплого коридора окнами на юг. Подъехавших никто не мог видеть из людей, находившихся в сельсовете. Вход в коридор был с востока. В первую комнату вошли трое, одетые в казахские чекмены с очень длинными рукавами, и спросили: «А кто Киселев?» В этой комнате сидевший за столом человек бодро ответил: «Я Киселев. Что вы хотели?» Враз все три правые руки были подняты, и одернутые непомерно длинные рукава обнажили направленные револьверы на Киселева. На чисто русском языке один из троих крикнул: «Руки вверх!»

Так был взят бандой уполномоченный по продразверстке Киселев, не послушавшись совета деревенских мужиков покинуть село на несколько дней, заметивших ночное наблюдение за квартирой Киселева, квартировавшего у гражданина Тараканова Алексея.

Налет Черной банды на комячейку села Леонидовка Малиновского сельсовета Щербактинского района банда сделала в июле 1920 года.

О нем я мало что знаю. Могу рассказать по одному факту о двух членах ячейки, пострадавших от банды. Житель села Голубицкий укрыться от карателей решил в ботве растущего в огороде картофеля. Стремительно бегущего догнал верховой и занес шашку над головой спасающегося от явной смерти. В момент полета шашки Голубицкий вскинул руку на голову. Удар шашки отрубил кисть руки. Залитый кровью Голубицкий упал в ботву картофеля. Бандит счел свое дело исполненным и оставил жертву лежать. Большевик выжил. Много лет жил в городе Омске. Изредка бывал в Павлодаре. Умер в конце 70-х или в самом начале 80-х годов. Испытал силу сабельных ударов по шее и житель села Клешня. До конца дней своих он поворачивал голову вместе с туловищем.

В апреле 1922 года была разгромлена Чёрная банда. Для дислокации банда подыскивала небольшие елани, окруженные густым и высоким осинником, березняком в дебрях шалдайского бора. Под началом Найды головорезов было немного. По свидетельству жителя села Галкино Перепелкина Архипа Тихоновича, он был в группе банды семьдесят четвертый. Осенью 1920 года Перепелкин, совсем еще молодой парень, силой был взят в банду. Коня и седло для него реквизировали у жителя села Халиманова Михея. Архип бежал из банды. Он явился в павлодарскую уездную милицию с оружием и парой лошадей. С наступлением холодов шайка Найды мелкими группами располагалась по аулам. Оружием запуганные казахи очень боялись выдать их. Кормили их. Отрываться от леса они боялись по той причине, что могут быть отрезаны от убежища и уничтожены частями войск Красной Армии, не единожды пытавшихся уничтожить банду. Но в бору сделать это было нелегко. Весною 1922 года члены комячеек сёл западной части Алтайского края и восточной части Павлодарского уезда поставили перед собой трудную и опасную задачу: уничтожить банду Найды. Где находился отряд добровольцев, я не знаю, но ходил слух, что его разведка доложила своему штабу о том, что банда пошла в Галкино. Отряд добровольцев отрезал путь возвращения банде в бор. Найда с отрядом стал уходить в сторону Павлодара. Он прошел поселки Ильинку, Еловку, Сахновку, а на Маралдах в одном из аулов был настигнут отрядом добровольцев. Завязался бой, многие бандиты были убиты. Найда был легко ранен в голову. Он продолжал сражаться. Тогда отряд добровольцев поджег избушку, из окон которой отстреливался бандит. Задохнувшись в дыму, Найда потерял сознание и перестал стрелять. Его вытащили на воздух, откачали и арестовали. Несколько бандитов бежали, но их догнали в Шакате и уничтожили. Найду долго судили в Семипалатинске, но он сам решил свою судьбу, при попытке к бегству конвой вынужден был убить его. Константин Зайченко был убит зимой 1921-1922 гг.

Хасенов Н.Х. Обетованный край. – Павлодар: ЭКО, 2008. – С.136-138